Гоголь в Италии, Чехов в Канди – где отдыхали великие писатели

 

Путешествия – вечный источник вдохновения, потому многие писатели искали перемены мест и были бы постоянными клиентами турагентств, если б те тогда существовали. Вспоминаем трэвел-предпочтения великих и результаты их путешествий. Чей выбор вам ближе?

Гоголь в Италии

Long stay и бонусы постоянного гостя.

Италия входила в обязательную образовательную программу творческой интеллигенции Европы и не только: каждому образованному человеку полагалось пожить в Риме в окружении великих памятников искусства и архитектуры, попутешествовать по стране, чтобы впитать красоту природы, а потом вспоминать Италию в стихах или картинах и элегично грустить. Вот и Гоголь, большой любитель Европы, прикипел к Италии всей душой.

«Кто был в Италии, тот скажи «прости» другим землям. Кто был на небе, тот не захочет на землю. Словом, Европа в сравнении с Италией всё равно, что день пасмурный в сравнении с днём солнечным».

«Словом, вся Европа для того, чтобы смотреть, а Италия для того, чтобы жить».

Любовь с Италией была взаимной – в Риме Гоголь почти полностью написал «Мёртвые души». Писатель быстро выучил итальянский, с удовольствием на нём общался и писал, а знакомым, приезжающим в Рим, показывал город с хозяйским чувством гордости. Правда, к русским туристам относился с плохо скрываемым презрением.

«Всю эту зиму я, к величайшему счастию, не видал форестьеров (прим. иностранцев); но теперь их наехала вдруг куча к Пасхе, и между ними целая ватага русских. Что за несносный народ! Приехал и сердится, что в Риме нечистые улицы, нет никаких совершенно развлечений, много монахов».

Римские улицы, связанные с Гоголем, – это его первый адрес на Via di San Isidoro, ставшей частью новой улицы Via Veneto, которую позже сделал знаменитой Федерико Феллини в «Сладкой жизни», и затем – Via Sistina, любимый район, где он прожил большую часть своих римских литературных каникул.

Гоголь, по воспоминаниям современников, был большим ценителем итальянской кухни и просто любителем поесть. Отужинав в траттории, он снова заказывал себе новые блюда, если вдруг вновь зашедший при нём посетитель брался за аппетитную трапезу. Пристрастился к макаронам с сыром, а ещё варил напиток из козьего молока с ромом и называл его гоголем-моголем, приговаривая: «Гоголь любит гоголь-моголь!».

Чехов на Шри-Ланке

Экспресс-тур Коломбо – Канди.

Как Гоголь считал раем Италию, так Чехов обрёл свой персональный Эдем на Шри-Ланке, бывшей тогда Цейлоном.

«Цейлон – место, где был рай. Здесь в раю я сделал больше ста верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами». 

 Эту цитату Чехова вспоминают всегда, когда речь заходит о пребывании автора «Чайки» на Шри-Ланке. Было бы лукавством назвать это пребывание полноценным отдыхом – трёхдневная остановка на острове была сделана по пути с Сахалина, после Гонконга и Сингапура. К слову, ни тот, ни другой, в отличие от Цейлона, Антона Павловича не впечатлили.

Был ноябрь 1890 года, Чехову – 30 лет, он уже знаменит, но изнурён чахоткой и вымотан сахалинским путешествием. Однако «остров-чудо» делает своё дело: всего 3 дня и 2 ночи на Шри-Ланке, и писатель снова чувствует себя отлично: силы восстановлены, рассказ «Гусев» готов, на пороге – новый период творчества.

Для трёх дней Чехов успел немало. Купался в Индийском океане – в это время года волн как раз становится меньше. В Коломбо провёл ночь в Grand Oriental Hotel, где теперь есть люкс имени Чехова, мемориальная табличка и бюст.

На следующий день отправился на поезде в Канди – город в центральной части острова, последняя столица сингальских королей, обязательный пункт всех экскурсионных маршрутов по Шри-Ланке. Но не из-за Чехова, конечно, а расположенного там храма зуба Будды, в котором хранится одна из главнейших буддистских реликвий.

В Канди Чехов остановился в Queen’s Hotel под именем «Палкин эксквайер» и посетил Королевский Ботанический сад, где чуть ранее цесаревич Николай Александрович (будущий Николай II) посадил железное дерево, а сильно позднее – Юрий Гагарин жёлтую сараку. И то, и другое, и остальных представителей тропической фауны можно и сегодня увидеть в саду «Перадения».

 

В качестве сувенира Чехов увёз со Шри-Ланки подаренных ему трёх мангустов (не пытайтесь повторить), один из которых оказался пальмовой кошкой, а другого звали Сволочью. На мангустов приходила смотреть вся Москва, но потом их всё же пришлось отдать в зоопарк.

 

 Чехов вернулся со Шри-Ланки таким счастливым и воодушевлённым, что вдохновил на путешествие Ивана Алексеевича Бунина, который вскоре отправился на Цейлон с женой Верой Муромцевой по пути из Европы. Они провели на острове куда больше времени: успели посетить и Канди, и пик Адама, и древнюю столицу Анурадхапуру. Вера Николаевна была настолько восхищена увиденным, что называла Цейлон раем, а Бунин после возвращения написал живописное стихотворение «Цейлон» и рассказ «Братья».

Тут часто слон встречается: стоит
И дремлет на поляне, на припеке;
Есть леопард,— он лакомка, он жрет,
Когда убьет собаку, только сердце;
Есть кабаны и губачи-медведи;
Есть дикобраз,— бежит на водопой,
Подняв щетину, страшно деловито,
Угрюмо, озабоченно...
«Цейлон».

Все – в Греции

Экскурсионные туры: Бунин на Акрополе, Агата Кристи на Пелопоннесе, Бродский на мысе Сунион.

В Грецию во все времена приезжали за вдохновением, самообразованием, историей, природой.

 

Бунин был опытным туристом, который проводит в поездках по миру больше времени, чем дома. Только из порта Одессы он отправлялся по разным направлениям 13 раз. Маршруты разрабатывал в деталях самостоятельно. Так, весной 1907 года они с Верой отправились по маршруту Турция – Греция – Египет – Сирия – Палестина. В Греции Буниных больше всего интересовал Акрополь, о котором он пишет в рассказе «Тень птицы»: «Боже, как всё это просто, старо и прекрасно!».

Агата Кристи была в Афинах несколько раз. Королева детективов стремилась в Дельфы, и встреча состоялась со второй попытки в 1930 году. Кристи и её супруг, археолог Макс Мэллоун, отправились в Грецию в свадебное путешествие.

 Супруги из Патр отправились в Олимпию и к храму Аполлона Эпикурейского, к которому пришлось подниматься 14 часов на муле. Посмотрели Микены и Эпидавр, добрались до Дельф, которыми были совершенно очарованы и даже присматривали место под домик. Жили в Нафплионе – 90 лет назад этот городок был ещё уютнее.
Интересно, что именно благодаря увлечению Древней Грецией появился Эркюль Пуаро – Агата Кристи назвала своего героя в честь Геркулеса, римской копии Геракла.

На колонне храма Посейдона на мысе Сунион есть артефакт, который каждый посещающий храм ставит целью найти – автограф Байрона. Видел его и Иосиф Бродский, посетивший Грецию в 1985 г.

«Вокруг — ни души. Суньон — рыбацкая деревня с двумя-тремя теперь современными гостиницами — лежит далеко внизу. Там, на вершине темной скалы, в вечерней дымке, издали храм выглядит скорее спущенным с неба, чем воздвигнутым на земле. У мрамора больше сходства с облаком, нежели с почвой».

В Афинах Бродский жил в гостинице «Ликабет» в районе Колонаки, пил кока-колу и писал о вечности:

«Выйдя вечером на улицу в поисках места, где б я мог поужинать, я обнаружил себя в гуще чрезвычайно воодушевленной толпы, выкрикивавшей нечто невразумительное ... Я брел по какой-то бесконечной главной улице, с ревущими клаксонами, запруженной то ли людьми, то ли транспортом, не понимая ни слова, — и вдруг мне пришло в голову, что это и есть тот свет, что жизнь кончилась, но движение продолжается; что это и есть вечность».

Пожалуй, Афины, как и Рим, – лучшее место почувствовать вечность.